Княжья доля - Страница 68

– Ладно, – не стал подлаживаться под его дурашливость Константин и, улыбаясь, торопливо, чтобы успеть до появления Епифана, сделал последнее замечание: – Если бы еще ерничать перестал, вовсе цены бы не было.

– Звал, княже? – пробасил возникший в дверях Епифан, и Славка не успел ничего ответить.

– Этому молодцу конягу надо дать добрую, одеть как подобает, да бронь и еще меч... крыжатый, – вспомнил князь вовремя, всего чуть-чуть помешкав в перечислении. – Да еще засапожник. Ну, словом, все как дружиннику. Берем мы его.

– Ясно, княже, – кивнул утвердительно Епифан.

– Думаю, что дня через три после пирка с боярами Ратьша проверит, какова выучка у дружины моей. Силу, ловкость, сноровку в ратном деле, да в стрельбе из лука, да на мечах, так что воям скажи, пусть готовятся. Этому же, – Константин указал на Миньку, – поутру завтра приготовь пятерых холопов обельных и телег штуки три, не менее. Да припасов побольше, дней на двадцать. Ну и бронь со всем прочим не помешает.

Епифан недоверчиво покосился на изобретателя.

– Малец вовсе. Кто его слушать будет? – усомнился он.

– Найди послушных холопов. Да скажи, что, ежели они все будут делать в точности так, как он велит, и ежели он все сыщет, что надо, чрез полгода волю дам всем.

– Эдак мы вовсе без людишек останемся, – возразил Епифан. – Негоже так-то.

– А сколько их ныне у нас? – осведомился князь.

– При дворе с десяток, да в полях еще десятка два спину гнут.

– А кто они такие – половцы или кто еще? Я что-то запамятовал.

– Да какие там половцы, – махнул рукой Епифан. после чего, недоверчиво глянув на князя, спросил: – Или впрямь не помнишь? Опять?

– Точно, – подтвердил Константин и, дабы окончательно убедить в этом Епифана, принялся, болезненно морщась, растирать пальцами виски.

– Эко скрутило, – сокрушенно вздохнул стремянной и, вспомнив вопрос князя, усмехнулся в бороду. – Наши холопы, рязанские.

– Это как же? – опешил от неожиданности Константин.

– Так, – пожал стремянной плечами. – Их тебе князь Глеб подарил как твою долю.

– Какую долю? – вновь не понял князь.

– Ну, когда позапрошлым летом ты да князь Глеб с пронским князем свару учинили. Три сельца пограбили, посады у Пронска пожгли – тогда и холопов заимели. Поначалу больше было, да ты их по боярам своим раздал.

– Вот как, – протянул Константин, не зная, что тут еще сказать. Краем глаза он увидел, как недовольно нахмурился Славка, как презрительно усмехнулся Минька – вот, мол, она какая, власть-то княжеская. Да и у самого на душе кошки заскребли. Конечно, он знал и про смердов, и про холопов, в том числе обельных или полных, но впервые услышал, что таковых и у него самого немалое число, да еще каких – своих же рязанских мужиков.

– Тогда скажи так. Тем, кто пожелает с мальцом идти и назад вернется, все исполнив по чести, через год отсюда домой вольным человеком на коне уедет, – медленно произнес Константин, взвешивая каждое слово, и в конце речи украдкой, краем глаза заметил, как просветлели лица обоих, а Минька и вовсе заулыбался.

– Так остальные все заволнуются, – глухо произнес Епифан, и по его лицу, надежно укрытому черной бородой, нельзя было узнать, как он сам отнесся к этой новости.

– Им тоже волю пожалую, едва только этих отпущу.

– Если люди домой вернутся, немало свечей в церкви за твое здравие возгорится, княже, – вновь так же глухо произнес Епифан. – А дозволь узнать, с боярскими холопами как будет?

– Это не мое дело – боярское, – вздохнул Константин. – А то получится: правой рукой дадено, а левой назад взято. – И снова вскользь отметил, как омрачились лица бывших жителей двадцатого века.

– И моя сестрица тоже останется? Ты ж обещал, княже. Одна она у меня и осталась на всем белом свете, никого более нет, – голос Епифана звучал уныло и безнадежно, и Константин скорее догадался, нежели увидел, что тот посильнее сжимает дрожащие губы, дабы не увидел князь, не разглядел чего под бородой.

Лица стоящих у двери Миньки со Славкой еще больше вытянулись.

– Прости, княже, что не сдержался, на людях к тебе с просьбой дерзкой посмел обратиться, но мне сегодня человечек верный доподлинно сказывал, что на нее Митрошка, сынок боярский, уже губы свои слюнявые облизывает. У холопки, вестимо, заступы нет. – И он вновь выжидательно уставился на князя.

– Сейчас иди, – кашлянул Константин. – Я тут им пока наказ дам, а потом зайдешь сызнова. Не боись, – он ободряюще подмигнул Епифану, – что-нибудь да надумаем.

– Ага-ага, – закивал стремянной и уже на выходе низко поклонился. – Благодарствую, княже.

Едва он ушел, как к столу подскочил Минька:

– Видал, какие дела творятся? Не-ет, тут без революции никак не обойтись. Всех вас под одну гребенку драть надо. – И он с силой хряпнул детским кулачком по дубовой столешнице.

– И меня тоже? – грустно усмехнулся Константин.

– А ты чем лучше других? Всего ничего княжишь, а уже во вкус вошел. Небось, от власти отрекаться не собираешься?

– Не собираюсь, это ты верно заметил, – Константин говорил устало, но тон его был уверенный. – Пойми, свято место пусто не бывает. Уйду я – придет другой, куда хуже. Для всех остальных-то это в порядке вещей. Или силой предлагаешь порядки менять? А с кем? С крестьянами да ремесленниками? А у бояр с князьями дружины.

– Свое войско создадим, – крикнул Минька. Славка, опасливо прикрыв поплотнее дверь, подсел рядом.

– Нет, тут и впрямь что-то менять надо. Не сгоряча, конечно. Тут не шашкой махать – раз и все. Но и то, что сейчас творится, тоже не дело, – поддержал он мальчишку.